Дот ошеломленно бродит по коридорам и не знает, чем заняться. Строго говоря, ей вообще не полагается здесь быть: не считая дворцовой прислуги, находиться в Уайтхолле могут только служители благородного происхождения, да и на них лорд-камергер смотрит неодобрительно, поскольку дворец, хоть и огромен, не может вместить всех. Однако леди Латимер настояла на том, чтобы взять Дот с собой. «Ты для меня почти член семьи, и я не намерена бросать тебя на произвол судьбы!» – заявила она, и Дот вздохнула с облегчением, поскольку до ужаса боялась, что придется вернуться в Станстед-Эбботс, к прежней жизни, которая стала ей чужда.

Покои леди Латимер находятся в таком лабиринте зданий, что в первые три дня Дот терялась всякий раз, выходя за порог. «Покои», впрочем, – слово довольно громкое. Дот воображала себе залу с высокими стеклянными окнами и большой кроватью, вроде той, что в Уэре[27], где могут свободно разместиться десять взрослых мужчин, – а оказалось, что это довольно скромная комната. Как объяснила леди Латимер, роскошные покои непосредственно во дворце полагаются только герцогам и фаворитам. Даже графы и графини вынуждены жить отдельно в комнатах не больше этой, да и то большое везение, потому что многим приходится селиться за пределами замка.

Леди Латимер, похоже, вполне довольна положением дел. Дот слышала, как она говорила Маргарите, что король явно утратил к ней интерес – ведь будь она фавориткой, ее бы, несомненно, поселили во дворце. Однако Дот уверена, что главное достоинство удаленных от дворца покоев для леди Латимер – возможность время от времени тайком видеться с Томасом Сеймуром.

Этих двоих связывает настоящая страсть. Дот до сих пор не может забыть сцену, разыгравшуюся в саду Чартерхауса; от одного воспоминания внизу живота растекается тепло, и Дот гадает: каково это, когда мужчина так на тебя набрасывается? Невозможно вообразить, чтобы парень вроде Гарри Дента или Джетро набросился на нее так, как Томас Сеймур на леди Латимер, – словно кобель на суку. Ночами Дот думает об этом, прикасаясь к себе до тех пор, пока не начинает содрогаться живот, а кровь не приливает к голове. То, что заниматься этим грешно, ее не заботит – зачем бы Господь дал человеку такие приятные ощущения, если это грех?

Маргарита об увиденном в саду не упоминает, и Дот не заговаривает с ней об этом, чтобы не расстроить. Во всяком случае, о планах выдать ее замуж за Сеймура больше не слышно. Маргарита проводит дни в молитвах, грызет ногти, а за обедом притворяется, что ест. Ей полагается спать в покоях леди Марии с фрейлинами, однако чаще всего она сбегает оттуда к леди Латимер, и немудрено: как Маргарите спать вместе с кучей девушек, которые наверняка до утра болтают о парнях – кто нравится, с кем целовались и все в таком роде?

У Дот есть вполне удобный соломенный тюфяк и возможность укрыться за занавеской в нише. В целом она устроилась весьма неплохо, хотя долгими днями, когда леди Латимер и Маргарита проводят время с леди Марией за прогулками, вышиванием и мессами, ей довольно одиноко. Она скучает по веселой кухне в Чартерхаусе, где можно было сидеть у огня и болтать с остальными, когда переделаешь все дела.

А дел немного: навести порядок в их небольшом жилище, почистить утварь, постирать деликатные предметы белья. Остальной стиркой занимаются прачки – крутят белье в огромных бочках, над которыми стоит облако пара, а потом развешивают на изгородях, как белые флаги.

Еще Дот отвечает за починку одежды – пришивает оторванные крючки и штопает прорехи; однако все это занимает немного времени. Освободившись, она исследует замок. Иногда, когда все на мессе, Дот, вместо того чтобы работать, разувается и скользит по длинным отполированным коридорам в одних чулках, воображая, что катается по льду.