Плач - Кристофер Джон Сэнсом (2014)

Не знаю, долго ли я стоял у калитки, глубоко вдыхая свежий весенний воздух, но эти мгновения изменили всю мою жизнь. Христос снизошел ко мне, дабы исцелить боль от оскорбления, причиненного жестокими словами, которые Церковь приписывала Ему. В ту ночь, предаваясь жарким молитвам, я надеялся, что мне будет дарована радость услышать этот голос вновь, но этого больше никогда не случилось. Наверное, Христос говорит с нами лишь один раз в жизни. Возможно, многим не дано и этого.

На следующее утро мы с Марком поднялись с первыми проблесками рассвета, раньше, чем деревня начала оживать. Я по-прежнему пребывал в угрюмом расположении духа, и потому говорили мы мало. Ночью мороз усилился, и теперь трава и деревья были подернуты инеем, но, на наше счастье, снег так и не выпал. Мы выехали из деревни и вновь двинулись по узкой дороге, петлявшей меж лесистых склонов.

Мы провели в пути все утро и начало дня; наконец лес начал редеть, и мы оказались посреди сжатых полей, за которыми виднелись очертания Южных холмов. Дорога привела нас к подножию холма, где паслись поросшие густой шерстью овцы. Поднявшись на холм, мы увидели раскинувшееся внизу море, медленно катившее свои серые волны. Справа от нас меж невысокими холмами протекала узкая река, которая впадала в море, миновав прибрежную заболоченную полосу. У самого края болота виднелся небольшой городок, а примерно в миле от него – несколько окруженных высокой стеной зданий, возведенных из древнего желтого камня. Над ними возвышалась величественная церковь в норманнском стиле, размерами не уступавшая многим соборам.

– Вот он, монастырь Скарнси, – изрек я.

– Господь вывел нас из всех испытаний целыми и невредимыми, – откликнулся Марк.

– Я полагаю, настоящие испытания ожидают нас впереди, – возразил я.

Когда мы направили усталых лошадей вниз, ветер принес с моря мохнатые тучи и в воздухе закружились первые снежинки.

Глава 4

Осторожно спустившись с холма, мы двинулись по дороге, ведущей в город. Лошади нервничали, хлопья снега щекотали им морды, заставляя их громко фыркать и мотать головой. К счастью, когда мы въехали на городские окраины, снегопад прекратился.

– Может, заедем к мировому судье? – предложил Марк.

– Нет, – покачал я головой. – Нам надо поскорее добраться до монастыря. Если снег пойдет вновь, сегодня мы так и не попадем туда.

Копыта наших лошадей процокали по мощенной булыжником главной улице Скарнси. Верхние этажи старинных домов нависали над тротуаром; местные жители имели привычку выливать содержимое ночных горшков прямо из окон, так что нам приходилось остерегаться. Мы заметили, что штукатурка, покрывавшая дома, во многих местах облупилась, а немногочисленные лавки имеют довольно жалкий вид. Редкие прохожие бросали на нас безразличные взгляды.

Наконец мы оказались на городской площади. С трех сторон ее окружали невзрачные обветшалые здания, зато четвертая представляла собой широкий каменный причал. Вне всяких сомнений, в былые времена причал этот выходил прямо в море, но сейчас за ним расстилалось поросшее тростником болото, распространявшее сильный запах соли и гниения. Под серым зимним небом болото казалось особенно унылым и навевало грустные размышления. Через болото к морю, стальная полоса которого блестела где-то в миле отсюда, вел канал, такой узкий, что по нему могла проплыть лишь небольшая лодка. Вдали, на болоте, мы различили вереницу осликов, связанных друг с другом веревками; на спинах животных были навьючены корзины. Какие-то люди доставали из этих корзин камни и выкладывали ими берег канала.