Водитель протянул ему фонарик и включил первую передачу. В свете фар замелькали пустынные улицы, а потом почти сразу же – предместья, где по обочинам шли белые полоски на черных стволах деревьев. Фалько нажал кнопку и в пятне света стал перебирать содержимое портфеля: напечатанные на машинке письма и документы, записная книжка, вырезки из германских газет и удостоверение личности на имя Луизы Ровира Бальсельс с фотографией и печатью правительства Каталонии. Четыре документа – на бланках с грифом коммунистической партии Испании. Фалько все спрятал обратно, фонарик положил рядом, устроился поудобней, закрыл глаза, откинул голову на спинку сиденья, предварительно распустив узел галстука и укрывшись плащом. Даже теперь, когда от подступающего сна расслабилось четко очерченное привлекательное лицо, чисто выбритое всего несколько часов назад, но уже вновь обметанное проступающей щетиной, оно не утратило всегдашнего выражения благодушного любопытства, с которым, казалось, обладатель его наблюдает за неким трагикомическим действом, где роль отведена и ему, – однако порой от свирепого оскала лицо это делалось неузнаваемым.

По обеим сторонам шоссе по-прежнему бежали полосатые черно-белые стволы. Прежде чем окончательно погрузиться в сон, Фалько, убаюканный мягким покачиванием автомобиля, вспомнил ноги убитой женщины. Жалко, мелькнуло в отуманенной голове. Упустил случай. Сложись иначе – ему бы не составило труда сделать так, чтобы они раскинулись для него на всю ночь.

– Новое задание, – сказал адмирал.

У него за спиной в окне над пока еще голыми ветвями деревьев на площади возносился купол Саламанкского собора. Двигаясь против света, начальник НИОС – Национальной информационно-оперативной службы – подошел к большой, на полстены, карте Пиренейского полуострова, висевшей рядом с портретом каудильо и полками с энциклопедией «Эспаса».

– Дело мутное и муторное.

С этими словами он достал из кармана пиджака – адмирал на службе неизменно появлялся в штатском – измятый носовой платок, трубно высморкался и посмотрел на Лоренсо Фалько с укоризной, словно тот был виноват в его простуде. Потом, пряча платок, метнул быстрый взгляд на нижнюю правую часть карты и ткнул туда пальцем:

– Аликанте.

– «Красная зона», – неизвестно зачем сказал Фалько, и адмирал посмотрел на него сперва внимательно, а потом недовольно.

– Ну, ясно, что красная, какой же еще быть?! – ответил он брюзгливо.

Фалько сдержался. Он всего сутки назад приехал в Саламанку, а до этого была трудная поездка по югу Франции и переход границы в Ируне. А еще раньше – головоломное задание в Барселоне, находящейся в республиканской зоне. С того дня, как произошел военный мятеж, у него не было ни одного выходного.

– В могиле выспишься, – и адмирал посмеялся собственной шутке невесело и как бы про себя.