Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (1997)

Она больше не видела его до 22 июля, когда оба они снова обменялись взглядами на платформе станции «Таггерт» в Шайенне.

Шагнув на эту платформу, она не искала никого глазами: чувства ее смешались, ей казалось, что она не видит неба, солнца, не слышит ропота собравшейся колоссальной толпы, а полностью погрузилась в волнение и свет.

Тем не менее первым она заметила именно его, a потом не могла понять, сколько времени смотрела лишь на него и ни на кого другого. Риарден стоял возле локомотива и разговаривал с кем-то; его собеседника она не видела.

Одетый в серые брюки и такую же рубашку, он казался просто опытным механиком, однако лица окружающих были обращены к нему – перед ними стоял сам Хэнк Риарден, глава «Риарден Стил». Высоко над его головой она заметила литеры «TT» на сверкавшей серебристым металлом лобовой части тепловоза. Контуры его уходили назад, образуя стрелу, нацеленную в пространство.

Их разделяли расстояние и толпа, однако глаза его тут же нашли Дагни, едва она появилась на платформе. Они переглянулись, и она сразу поняла – его переполняют те же чувства, что и ее саму. Их ожидала не торжественная поездка, от которой зависело будущее обоих, но полный радости день. Они сделали свое дело. И сейчас никакого будущего просто не существовало. Они заслужили свое настоящее.

Истинную легкость можно ощутить, лишь чувствуя огромную значимость себя, сказала она ему однажды. И что бы ни значил этот первый рейс для других, для Дагни и Хэнка смысл этого дня был заключен лишь в них самих. Чего бы ни искали все остальные в собственной жизни, право переживать то, что оба чувствовали в этот момент, было именно тем, к чему они всегда стремились. Они словно бы говорили друг с другом над головами толпы.

А потом Дагни отвернулась.

Она вдруг заметила, что и на нее тоже смотрят, что ее окружают люди, что она смеется и отвечает на вопросы.

Дагни не ожидала увидеть столько народу. Люди заполняли платформу, пути, площадь перед станцией; они стояли на крышах товарных вагонов на запасных путях, теснились возле окон домов. Их притягивало сюда нечто носившееся в воздухе, нечто заставившее Джеймса Таггерта в последний момент изъявить желание присутствовать на открытии ветки «Линия Джона Голта». Она запретила брату.

– Если ты явишься туда, Джим, я прикажу вышвырнуть тебя с твоей собственной станции. Это событие не для тебя.

Представлять «Таггерт Трансконтинентал» на открытии был назначен Эдди Уиллерс.

Глядя на толпу, она немного стеснялась того, что все эти люди глазеют на нее в такой момент, настолько личный, что никакое общение просто не было возможным, и в то же время ощущала, что это правильно, – им положено находиться здесь, они должны хотеть увидеть ее, ибо зрелище свершения является самым великим даром, который человек способен предложить другим людям.

Она ни на кого не держала зла. Все пережитое и испытанное ею теперь превратилось в какой-то внешний туман, сделалось подобием боли, еще не угасшей, но уже не имеющей прежней силы. Все неприятное не могло устоять перед ликом реальности, и смысл этого дня был столь ослепительно и неистово ясен, как солнечные блики на серебристом металле локомотива. Это должны были понять все вокруг, никто не мог усомниться в этом, и ей было не до ненависти.