После того как Псмит удалил свою яркую личность с тротуаров Уоллингфорд-стрит, прошло минут двадцать, а затем ее унылость вновь была несколько скрашена. Улицу сковывала летаргия второй половины дня. Иногда из-за угла, погромыхивая, появлялась тележка торговца, и время от времени под сенью вечнозеленых кустов куда-то целенаправленно пробирались кошки. Но без десяти пять по ступенькам номера восемнадцатого взбежала девушка и позвонила.

Это была девушка среднего роста, стройная, тоненькая, а светлые волосы, радостная улыбка и мальчишеская гибкость фигуры вносили свою лепту в общее впечатление бодрой веселости, которое подкреплялось тем, что, как все девушки в этом сезоне, черпающие идеи своих туалетов в Париже, одета она была в черное.

Снова дверь открыла маленькая служанка.

– Миссис Джексон дома? – спросила девушка. – Она меня ждет. Я мисс Халлидей.

– Да, мисс.

Дверь в глубине узкой прихожей открылась.

– Это ты, Ева?

– Фил, прелесть моя, здравствуй!

Филлис Джексон пролетела по прихожей, как гонимый ветром лепесток розы, и кинулась в объятия Евы. Она была миниатюрной, хрупкой, с огромными карими глазами под облаком темных волос. В выражении ее лица чудилась грусть, и почти у всех, кто с ней знакомился, возникало желание ее опекать. Ева опекала ее с первого дня их школьного знакомства.

– Я рано или опоздала? – спросила Ева.

– Ты первая, но мы ждать не будем. Джейн, принесите, пожалуйста, чай в гостиную.

– Хорошо, мэм.

– И помните, до вечера я никого видеть не хочу. Если кто-нибудь придет, скажите, что меня нет дома. Конечно, кроме мисс Кларксон и миссис Мактодд.

– Хорошо, мэм.

– А кто такая миссис Мактодд? – спросила Ева. – Неужели Синтия?

– Да. Разве ты не слышала, что она вышла за Ролстона Мактодда, канадского поэта? Ты ведь знала, что она уехала в Канаду?

– Это я знала. А вот что она вышла замуж, не слышала. Странно, как теряешь связь со своими лучшими подругами. Вот и с тобой мы не виделись почти два года.

– Я знаю. Ужасно, правда? Твой адрес мне на днях дала Эльза Уэнтуорт, а тут Кларки сказала, что Синтия приехала в Лондон с мужем, ну, я и подумала, как будет чудесно нам всем встретиться. Мы ведь трое так дружили… Кларки ты, конечно, помнишь? Мисс Кларксон, которая преподавала у нас английскую литературу.

– Естественно, помню. А где ты с ней встретилась?

– Я с ней часто вижусь. У нее бюро по найму на Шафтсбери-авеню, и мне примерно раз в две недели приходится ходить туда нанимать новую прислугу. Джейн от нее.

– А муж Синтии тоже придет?

– Нет. Мне хотелось, чтобы мы посидели вчетвером. Ты его знаешь? Конечно же, нет. Он в Англии в первый раз.

– Я знаю его стихи. Он ведь настоящая знаменитость. Синтии повезло.

Тем временем они вошли в гостиную, жутковатую комнатушку, полную подушечек, восковых цветов и фарфоровых собачек, неотъемлемых от дешевых лондонских меблированных домов. Ева, хотя фасад номера восемнадцатого мог бы послужить ей предостережением, не сумела подавить дрожи, встретившись взглядом с самой мерзкой из собачек, которая таращила на нее глаза с каминной полки.

– Не гляди на них, – посоветовала Филлис. – Бери пример с меня. Мы только переехали, и я не успела навести порядок. Вот и чай. Спасибо, Джейн, поставьте поднос сюда. Тебе налить, Ева?

Ева села. Она недоумевала, и ее мучило любопытство. Ей вспомнилась Филлис в их школьные дни – до неприличия богатая. Тогда ведь был какой-то отчим-миллионер. Что с ним произошло, если он допускает, чтобы Филлис прозябала в такой обстановке? Ева заподозрила тайну и с обычной своей прямолинейностью взяла быка за рога.

– Расскажи мне о себе все-все, – сказала она, устроившись настолько удобно, насколько позволяла своеобразная форма ее кресла. – И помни, что я тебя не видела два года, а потому ничего не пропускай.

– Просто не знаю, с чего начать.