Самым лучшим для меня решением было запереться в ванной, чтобы избежать лишнего внимания и просто не путаться под ногами, слушая враждебные упреки. Я так и сделала – пошла прятаться, тем более что единственный кто какое-то время сдерживал стражей – уехал. На свою встречу! А вот Стенли остался, и это именно он поймал меня на полпути к заветной цели, точнее, мы случайно столкнулись с ним в коридоре, когда я пыталась незаметно пробраться за спинами представителей конгресса. Догадавшись о моих планах, он нашел где-то плед, наверное принес из своей машины, и, завернув меня в него, усадил на диван. А еще он заварил чай. Зеленый. С чабрецом. Для мага с первым резервом создать из ниоткуда фарфоровый чайник, чашки и съедобные лакомства, как для меня сказать слово «мяу». Так же быстро и не растрачивая основной энергии своего резерва.

– Торчим здесь уже четвертый час! Никто не пробовал покопаться в мозгу у этой девки? По-любому, так быстрее выйдет.

Я дернулась, расплескав содержимое кружки на свои колени.

– Конгресс вроде как против того, чтобы калечить своих заключенных. Но я не уверен. Кажется, к Обители это не относится. Леннер говорил про двух девок из приемника. Вот им-то уж точно в голову не полезешь. Они выходят через месяц.

Сжав в ладонях чашку, я бросила быстрый взгляд на двух стражей, расположившихся возле барной стойки. Один облокотился на столешницу и с полным безразличием осматривал гостиную. Второй сидел рядом на стуле, оперевшись локтями на колени, и поигрывал рацией.

– А эта? – страж с рацией зевнул. – Тоже выходит или на пожизненном?

Сделав вид, что их обсуждения меня не касаются, я уронила голову так, чтобы лицо скрылось под волной рыжих волос. В Обители часто приходилось прикидываться глухой, а иногда немой и слепой одновременно. По-другому было не выжить.

– Я слышал, что она завалила верховного. Скорее всего, на пожизненном, конгресс такое не прощает.

– Пф-ф… И че мы тогда возимся? Давно пора ей черепушку вскрыть и вытащить воспоминания. Делов-то на две минуты, зато сколько времени сэкономим.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Внизу живота шевельнулся холодок страха. Вмешиваться в память гражданских магов запрещено регламентом конгресса! Понятно? После таких вмешательств у любого крыша съедет. Это как трепанация без наркоза, только с последующим извлечением памяти, а не мозга.

– Леннер не в восторге от этой идеи.

– Кто-то уже предлагал?

– Ага, – страж хохотнул, – все присутствующие. Никто не видит смысла искать какие-то крохи магии в этом сарае, когда можно извлечь память и составить полную картину произошедшего.

– И что Леннер?

– Да ничего. Не захотел брать ответственность за ее жизнь, представляешь? Мало что ли заключенных в Обители? Один из конгресса предложил провести эксгумацию памяти самостоятельно, но Леннер ему тоже отказал.

– Придурок. Теперь торчим здесь из-за него.

– Не говори, – страж с рацией пренебрежительно фыркнул, – ему давно пора валить из нашего города к своим предкам. Конгресс обещал заменить Сойлера на год, а что в итоге? Леннер отлично обосновался на его месте на целых добрых десять лет и сестрицу свою полоумную зачем-то сюда притащил, будто у нас своих баб мало. Слышал, что она отсталая? Некроманты херовы.

Я вздернула голову. Не знаю, что возмутило меня больше. То, каким тоном стражи патруля рассуждают о своем капитане в его отсутствие, или то, что в отличие от Леннера эти двое болтают ногами на стульях и ни черта не делают, кроме как перемывают всем кости, хуже базарных старух. Так и хочется плюнуть кому-нибудь в рожу.

– Чего тебе? – один из них, почувствовав на своем затылке мой прожигающий взгляд, обернулся.

Я присмотрелась к его глазам. Голубые. Даже не голубые, а какие-то мыльные. Пятый резерв, ерунда.

– Ничего, – сухо ответила я. После сотен надзирателей со вторыми и третьими резервами голубоглазый не вызывал ни страха, ни уважения. – Просто смотрю.