– Ба! – Манька ткнулась лицом в большой живот бабушки. – Скажи им, что я принцесса и моего предка звали царь Шац.

– Чегооооо? – выпучилась Ба.

– Что я принцесса, – заплакала Манька, – и про царя Шаца им расскажи, а то ишь, важные какие, они принцессы, а я нет!

– Мне кто-нибудь объяснит что здесь происходит? – рассердилась Ба. Мы с Каринкой испугались ее выпученных глаз и кинулись наперебой пересказывать про царя Абгара, который может быть нашим предком (я вас умоляю!), Иисуса (буркнула что-то про «мамэс милх», мы не очень поняли, что), тетю Элю (деревенщина!), а довершили все папиным рассказом про полотенца (так Юрик всю эту кашу заварил и оставил мне ее расхлебывать?!!!).

Нам стало страшно за папу.

– Он сказал, что ему не жалко, и мы можем считать себя принцессами, если хотим, – заступились мы за него.

– Ба, – загудела Манюня, – так я принцесса или как?

– Вы не принцессы, а балбески и дегенератки, понятно? – рявкнула Ба.

– Это само собой, – упорствовала Манечка, – но ты про царя Шаца ответь.

– Нет и не было такого царя! – вздохнула Ба.

– Ыааааааааа, – ткнулась ей в живот Манька, – царь Абгар был, а царя Шаца, значит, не быыыло?

– Царя Шаца не было, зато твой прадед Исаак Шац сочинял такие стихи, что все бакинские красавицы были у его ног. Все до одной! – Ба протерла Манину мордочку подолом своего платья и заглянула ей в глаза. – Он был невероятным умницей и очень талантливым поэтом. Понятно тебе?

И было в голосе и выражении лица Ба такое, что Манька мигом затихла, а потом повернула к нам свое заплаканное личико:

– Выкусили?

– Мария! – прогрохотала Ба и отвесила внучке подзатыльник.

Но Манька даже ухом не повела. Она гордо прошла мимо нас и стала подниматься на второй этаж. Дошла до середины лестницы, свесилась через перила и крикнула вниз:

– Не хочу больше дружить с тобой, Нарка. Понятно тебе? – И побежала наверх.

– Ба-а? – Мой голос предательски оборвался. – Чем я ее обидела?

– Ничем, Нариночка, – обняла меня Ба, – просто Маня перенервничала. Она единственный ребенок в семье, а вас много. И ей очень хочется во всем быть похожей на вас, чтобы не чувствовать себя одинокой, понимаешь? Идите домой, завтра все будет хорошо. Она отойдет и снова помирится с тобой.

Мы с Каринкой надели ботиночки и поплелись домой. Я плакала, а Каринка шипела на меня:

– Ну чего ты плачешь, как дура, Ба ведь сказала, что завтра помиритесь.

– Ничего мы не помиримся, Маня больше не будет со мной дружить!

– Хочешь, я буду с тобой дружить?

– Нет! Ты и так со мной дружишь, ты моя сестрааааа! А Манька мне не сестрааа! Она мне вообще никтооооо!!! Просто друуууг! И одинокая девочкаааа!

– Ну ты ваще дура, – рассердилась Каринка и выдрала с корнем какое-то растение из цветочной клумбы.

– Ты уверена, что это сорняк? – спросила я сквозь слезы.

– Конечно, все цветы уже отцвели, остались одни сорняки.

Так мы и шли домой – я обливалась слезами, а Каринка страдала лицом и остервенело размахивала длинным стеблем сорняка.

Во дворе нам повстречался зловредный и шкодливый мальчик Сережа, и, из чистого интереса, сколько ударов может выдержать растение, Каринка исхлестала его сорняком. Пока она гонялась за мальчиком, я рыдала возле белой «шестерки». Заодно сквозь слезы пыталась понять, каким же образом куклу прикрепили к капоту. Оказалось, что ее намертво привязали лентами к дворникам. Тут прибежала Каринка.

– Пять ударов – и сорняк превратился в мочало, – выдохнула она и вцепилась в куклу.

– Девочки, – обеспокоенно высунулась в окно мама, – марш домой!