Нет, с Меретой Люнггор и ее братом они не были знакомы. То есть не состояли в личном знакомстве, хотя большая часть вещей продавалась вместе с домом. Впрочем, они не представляли никакой ценности.

Он угостил посетителей зеленым чаем в чашечках тончайшего фарфора и присел на краешек дивана, наискосок поставив ноги со сдвинутыми коленками, полный готовности по мере сил выполнить свои обязанности перед общественностью.

– Такой ужас, утонуть, как она! Я думаю, это страшная смерть. Мой муж однажды чуть было не утонул в водопаде в Югославии, и для меня это было жуткое переживание, могу вам сказать.

Карл заметил недоумение, отразившееся на лице Асада, когда хозяин произнес «мой муж», но ему достаточно было бросить на помощника выразительный взгляд, чтобы тот сдержался. Асад, очевидно, еще многого не знал о том, какие разнообразные формы брачных отношений существуют в датском обществе.

– Полиция собрала документы сестры и брата Люнггор, – сказал Карл. – Но может быть, вам потом еще довелось обнаружить какие-нибудь дневники, письма, или, там, факсы, или даже просто телефонные сообщения, которые, на ваш взгляд, могли бы пролить новый свет на это дело?

Хозяин помотал головой:

– Ничего не осталось. Была только мебель, – он обвел рукой комнату, – так, ничего особенного. И в ящиках тоже ничего интересного, кроме канцелярских принадлежностей и парочки сувениров. Альбомы с открытками, несколько фотографий и тому подобное. Мне кажется, как люди они ничем не выделялись.

– Ну а соседи? Они знали Люнггоров?

– Да что вы! Мы очень мало общаемся с соседями. Впрочем, они тут недавно живут. Вроде бы вернулись из-за границы. Нет, знаете ли, по-моему, Люнггоры ни с кем в городе не поддерживали знакомство. Многие вообще не знали, что у нее есть брат.

– Значит, среди местных жителей вам не приходилось сталкиваться ни с кем, кто бы их знал?

– Нет, почему же! Хелле Андерсен. Она присматривала за братом.

– Это домработница, – вставил Асад. – Полиция допрашивала ее, но она ничего не знала. Но было одно письмо – Мерете Люнггор. За день до того, как она утонула. Приняла письмо домработница.

Карл поднял брови. Надо будет самому как-нибудь хорошенько прочитать дело.

– Полиция нашла это письмо?

Асад помотал головой.

Карл повернулся к хозяину дома:

– Эта Хелле Андерсен живет в городе?

– Нет. В Хольтуге за Гьёрслевом. Но она будет здесь через десять минут.

– Здесь у вас?

– Да. Мой муж болеет. – Хозяин опустил глаза в пол. – Он очень болен. Она придет помогать.

«Везет дуракам!» – подумал Карл и попросил хозяина показать ему дом.

Экскурсия по этому зданию была путешествием в мир изысканной мебели и живописных полотен в массивных золотых рамах, осевших здесь как следствие хозяйской профессии. Что до остального, то кухня была новенькой, все стены заново покрашены, полы отциклеваны. Если в доме и сохранилось что-то от времен Мереты Люнггор, то разве что серебряные амурчики, целившиеся из лука, на темном полу ванной комнаты.

– Уффе! Ой, он был такой славный!

Хелле Андерсен отличали грубые черты лица, траурные круги под глазами и пухлые красные щеки. Все остальные части ее тела скрывались под голубым халатом такого необыкновенного размера, какой вряд ли сыщется в магазине готового платья.

– Это же просто глупость – подумать, будто он способен что-то сделать сестре! Я и полиции так сказала. Что они в этом полностью ошибаются.

– Но были свидетели, которые видели, как он ударил сестру, – напомнил Карл.

– Ну и что! Иногда, бывало, на него находило. Это ничего не значит.

– Он ведь рослый и сильный. Может быть, он нечаянно столкнул ее в воду.

Хелле Андерсен закатила глаза:

– Да ни в коем случае! Уффе был сама доброта. Иногда он мог сорваться, так что и тебя иной раз доведет, но такое случалось не часто.

– Вы готовили ему еду?