Я наблюдаю, как мама развешивает на веревке полотенца, кухонные тряпки, пушистые коврики из туалета и ванной. И это вся ее стирка? Меня одолевает тревога. Наконец мама возвращается и подзывает меня к себе на кухню. Усаживает за стол, опускается рядом, достает платок из рукава и вытирает глаза.

– Мне кое-что надо тебе сказать, – начинает она. – Это касается твоего отца.

У меня внутри все холодеет, и к горлу подступает тошнота. Я так быстро зажимаю ладонью рот, что сводит губы. Теперь понятно… На прошлое Рождество миссис Пек вызвала Сару Коллинз к себе в кабинет с урока географии и сообщила, что ее отец попал в аварию на мотоцикле. Так Сара и сидела там, пока мама не приехала и не забрала ее домой. Теперь она наполовину сирота.

Папа – это мой мир, я не хочу – не могу! – жить без него.

– Он умер?

Мама качает головой. Значит, есть надежда.

– Нет. Боюсь, мы больше не будем жить вместе, – говорит она и кладет руку мне на плечо. Даже через футболку я ощущаю ее холод. – Когда ты была в школе, он сказал, что уходит от нас.

– Почему?

Слезы наворачиваются у меня на глаза, а голос дрожит.

– В последнее время мы плохо ладили.

– Но зачем ему уезжать?

– Он считает, что так будет лучше.

– И где он собирается жить?

– В Хаддерсфилде.

– Где?

– В двух часах езды отсюда.

– Когда я его увижу?

– Не знаю. Думаю, не скоро. Он оставил адрес, по которому можно писать.

– Не собираюсь я ему писать! Хочу его видеть, сейчас же!

Мама крепко сжимает мою руку. Я понимаю, что, возможно, она лишь желает меня успокоить, но отчего-то это пугает меня еще больше.

– Вы разведетесь? Родители Марка Ферна разошлись, и теперь он живет с мамой, а отца видит только по выходным. Это несправедливо…

– Знаю, дорогая, знаю.

Мама не может сдержать слез и плачет вместе со мной. Ее рука снова тянется к моей, но я отдергиваю ее, прежде чем она успевает меня коснуться.

– Это несправедливо! – кричу я. – Почему он не дождался меня и не сказал все лично?

– Наверное, побоялся, что не справится.

– Я хочу жить с ним!

Мама вздрагивает, ее глаза темнеют – она явно не ожидала от меня такого удара, а мне хочется нанести его в ответ на ту боль, которую она мне причинила.

– Ты сможешь пожить с ним во время каникул, когда он обустроится на новом месте.

Мой взгляд падает на стол, и я понимаю, что он накрыт на двоих. Не на троих, как раньше! Меня захлестывает гнев, и одним рывком я смахиваю на пол всю посуду и приборы. Они грохочут и разлетаются на осколки. Теперь мама выглядит напуганной.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! – кричу я, чтобы хоть как-то выплеснуть боль. – Зачем ты его отпустила? Это ты виновата!

Выбегаю из комнаты и слышу ее шаги у себя за спиной. Не дожидаясь, пока она меня догонит, взлетаю по лестнице и захлопываю за собой дверь в спальню. Падаю на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, разражаюсь слезами.

Она поднимается ко мне лишь через час и стучит перед тем, как войти. Я демонстративно отворачиваюсь, делая вид, что мне совершенно нет дела ни до нее, ни до приготовленного ею ароматного куриного пирога с подливкой. Слежу в зеркале, как мама ставит поднос на стол и поворачивается, чтобы уйти, не сказав ни слова.

– Почему? – не выдерживаю я. – Ведь вы никогда не ссорились, все делали вместе, казались по-настоящему счастливыми…

– Казаться – не значит быть. Вырастешь – сама поймешь. Можно прожить с человеком годы и искренне любить его, но так никогда по-настоящему и не узнать.

Все это пустые фразы. Я чувствую, что она недоговаривает.

– Почему ты не боролась? Ради меня!

– Ничего, мы вместе, и у нас есть наш дом. Наша жизнь останется такой же, как прежде, я обещаю.

– Нет! Без папы все будет не так!