– Секретариат, отдел «А», – произнес голос фру Сёренсен, самой ненавистной Карлу сотрудницы.

Это была волчица Ильза[3] собственной персоной.

– Фру Сёренсен, – по-кошачьи мягко произнес Карл. – Это Карл Мёрк. Я сижу здесь в абсолютном одиночестве. Что случилось? Вы не знаете, где Асад и Роза?

Ей потребовалась какая-то доля секунды на то, чтобы бросить трубку. Вот паразитка.

Карл встал и направился к месту дислокации Розы чуть дальше по коридору. Возможно, там он разгадает тайну исчезнувших материалов. Эта мысль казалась ему вполне логичной, пока он не обнаружил, что на стене между кабинетами Асада и Розы висят штук десять мягких оргалитовых плит с прикрепленными к ним делами, которые две недели назад лежали на его столе. Стремянка из полированной лиственницы отмечала место, где было прикреплено последнее дело. Как раз одно из двух, которые им пришлось бросить. Уже второе подряд нераскрытое.

Карл отступил назад, чтобы получше рассмотреть картину бумажного ада. Что, черт возьми, делают его бумаги на этой стене? Асад и Роза совсем сошли с ума? И этих придурков просто выставили?

А что еще можно подумать?

На третьем этаже обстановка была такая же. Никого. Даже место фру Сёренсен за стойкой зияло пустотой. Кабинет начальника отдела по расследованию убийств. Кабинет заместителя. Кухня. Комната совещаний. Везде пусто.

«Что за чертовщина? – подумал Карл. – Может, была угроза взрыва? Или реформа полиции зашла настолько далеко, что сотрудников выгнали на улицу, а здание выставили на торги? Неужели новый министр юстиции рехнулся? A TV2 разогнали?»

Он почесал в затылке, снял трубку и позвонил охранникам:

– Карл Мёрк на проводе. Куда подевались все люди?

– Большинство на собрании в Мемориале.

– В Мемориале?! До девятнадцатого сентября еще больше чем полгода. Зачем? Сегодня ведь не годовщина интернирования датской полиции![4] Так что они там забыли?

– Глава полиции пожелал обсудить с несколькими отделами подробности реформы. Извини, Карл, мы думали, ты в курсе.

– Но я только что говорил с фру Сёренсен…

– Видимо, она переадресовала звонки на свой мобильный.

Карл покачал головой. Всю жизнь они были недоумками. Не успел он переступить порог управления, как министр юстиции придумал что-то новенькое.

Мягкое кресло начальника отдела по расследованию убийств так и манило. Здесь, по крайней мере, можно побыть с закрытыми глазами без свидетелей.

Через десять минут Карл проснулся оттого, что шеф положил ему руку на плечо. Открыв глаза, Карл увидел перед собой смеющиеся глаза Асада, заглядывающего ему в лицо. Все, спокойствие кончилось.

– Идем, Асад, – он привстал с кресла, – живо пошли в подвал срывать бумаги со стены. Понял меня? Где Роза?

Асад покачал головой:

– Мы не можем, Карл.

Мёрк поднялся и оправил рубашку. Что Асад имеет в виду? Конечно, они сейчас пойдут и сорвут. Разве не Карл решает, что делать?

– Идем. И Розу захвати. Сейчас же!

– Подвал закрыт, – пояснил заместитель начальника Ларс Бьёрн. – Осыпается асбест из изоляции труб. Приходили из инспекции по контролю за соблюдением условий труда. Такие вот дела.

Асад закивал:

– Да, нам пришлось отнести вещи наверх. И нам тут не очень нравится. Но зато мы нашли отличное кресло для тебя, – добавил он, словно это известие могло утешить. – Да, остались только мы вдвоем. Роза не хочет сидеть наверху, так что она решила продлить себе выходные, но чуть позже подойдет.

Наверное, такой же эффект можно было произвести, пнув Карла в самую болезненную часть тела.

2

Она сидела, уставившись на зажженные свечи, пока те не догорели и ее не окутала тьма. Муж и прежде много раз оставлял ее в одиночестве, но только не в годовщину свадьбы.

Глубоко вздохнула и встала. Она уже не замирала у окна в ожидании. Не писала его имя на стекле в образовавшемся от ее теплого дыхания круге.