— Дороти, — она изо всех сил пыталась освободиться, но он держал крепко. — Это я, Тин. Дороти. А теперь отпусти.

Он нахмурился, и она нахмурилась ему в ответ. Не может быть, чтобы это была та самая девочка, что уничтожила злую ведьму Запада — Риву. Настоящая Дороти была ниже, с округлым лицом и детской наивность в глазах. Статуя подтверждала, что эта женщина обманщица от макушки до пяток.

— Самозванка, — прорычал Тин.

— Ну, конечно!

Она снова попыталась вырваться из его хватки, но железные когти лишь сильнее впились в её кожу.

Тин угрюмо осмотрел ее. Люди старели быстрее, чем фейри, но чтобы настолько?

— Вот это Дороти, — он развернул её лицом к потрескавшейся статуе. — Видишь разницу?

Она поморщила носик.

— Они поставили мне памятник?

— Перестань врать, — взревел он.

— Прошло десять лет, тупица! — огрызнулась она. — Я повзрослела. И если говорить о переменах, то что случилось с твоим лицом? — ее губы приоткрылись, когда она внимательно посмотрела на него.

Тин отпустил её так, будто она была тлеющим угольком. Всё знали, что случилось с его лицом, он стал легендой, страшилкой, которую рассказывали детям, чтобы заставить их слушаться. Делай, как я говорю или Железный Дровосек выкрадет тебя из постели. Вполне логично, что эта женщина не знала, что случилось с его лицом, если бы только не знала его до этого.

— Если ты Дороти, — осторожно спросил он, — то где твоя крыса Туту?

Ее глаза сузились.

— Тото.

— Именно это я и сказал.

— Моя собака умерла, но это не твое дело, — она скрестила руки, это движение раздвинуло ее декольте, отчего Тин не смог удержать взгляд на уровне ее глаз. — Ты Тин, не так ли?

Он вскинул руки, как бы говоря «а кто же еще»? Они долго молчали, смотря друг на друга, пока Дороти не нарушила молчание

— Это не возможно. Тин, которого я знала, не был самодовольный придурком.

Смех вырвался из его горла. Он наклонился вперёд, выгнув бровь и втянув запах её мыла.

— Фейри, которого ты знала десять лет назад, был хорошим.

— Теперь понятно почему Волшебник снял проклятье с твоего сердца.

— Совершенно бесполезный орган, я рад, что он снова превратился в камень, — он посмотрел на Дороти, отмечая резкие перемены в ней. Лиону лучше не пытаться расторгнуть сделку в нынешних обстоятельствах, особенно если Тину придётся слишком долго её терпеть. Захочет ли эта жуткая ведьма носить голову этой Дороти? Он посмотрел в полные ужаса глаза Дороти, тот взгляд к которому привык.

— Твое сердце снова каменное? — она схватилась за грудь, как будто он хотел вырвать ее сердце, чтобы заменить им свое.

Ему не нужно было её сердце, так что ей не о чем было беспокоиться. Король гномов сделал ему одолжение, когда проклял родителей Тина своим бессердечным проклятие в отместку за то, что они не проявили милосердие к королеве гномов. Королева умоляла их спрятать её от гремлинов-мародеров, но по понятным причинам, не желая рисковать своими жизнями, родители захлопнули дверь и заперли на засов. Когда королеву, убитую на пороге дома, где прошло детство Тина, нашли, королю потребовалось кого-то наказать. Возможно, король не стал бы наказывать мать Тина, если бы знал, что в её утробе растёт дитя, или если бы нашёл гремлинов, убивших королеву. Тин был благодарен королю за это решение, потому что за те несколько лет с бьющимся сердцем, Тин понял, что ничего, кроме беспорядка, эмоции не приносят. Он с нетерпением ждал, когда магия Оза рассеялась и сердце снова превратилось в камень. Так что Дороти могла не беспокоиться за эту жалкую штуку в своей груди.

По крайней мере, пока Лион не доберётся до неё.

— Мне плевать на это, — он заскрежетал зубами. — Надо убраться с дороги, если конечно, ты не хочешь, чтобы тебя разорвали на части кровожадные ночные твари.

Дороти замерла и замолчала. Это пришлось ему по вкусу.