Космопорт - Сергей Чернов (1999)

— Вследствие особенностей климата с утилизацией канализационных стоков нет никаких проблем. Элементарно вылить просто в поле, где они очень быстро высыхают. Содержащийся в естественном солнечном свете ультрафиолет, который является лучшим обеззараживающим средством, быстренько оказывает своё благотворное бактерицидное воздействие. Замечу, что ультрафиолетовое облучение эффективно даже против самых живучих болезнетворных бактерий. Палочки Коха или споры сибирской язвы — самые устойчивые из всех — погибают в течение нескольких минут.

Овчинников бросает взгляд на Таню: ага, вот ты здесь зачем. Так можно расшифровать его безмолвное движение.

— Всё остальное делает природа, насекомые и растения. В местной культуре к навозу относятся, как к ценному ресурсу. Его применяют в строительстве, им отапливаются. Сами понимаете, лесов-то там нет. Степь да степь кругом. Но! — назидательно поднимаю палец. — Мы такой роскоши себе позволить не можем. Регион и без того страдает от дефицита воды. К тому же мы — космисты, которым в голову не может и не должна приходить мысль выбросить за борт космического корабля воду. Даже использованную и даже, пардон за интимные подробности, в виде мочи. В этом вопросе мы должны вести себя, как фримены из бессмертного произведения Френка Герберта.

Если кто-то не знает, что имею в виду роман «Дюна», то сами выяснят. Но судя по выражениям лиц, с темой знакомы.

— Первым делом стоки сливаются в ёмкость, дно которой густо усеяно маленькими отверстиями не больше миллиметра в диаметре. Вода немедленно просачивается и попадает в нижестоящую ёмкость. И вот там мы её берём в оборот. Кстати говоря, оставшуюся массу можно уже тупо вывозить наружу. Как уже упоминал, твёрдые отходы местная природа быстро утилизирует самостоятельно без вмешательства человека. Туда же можно скидывать птичье гуано, если мы обзаведёмся птицефабрикой, навоз от крупного и мелкого, рогатого и безрогого скота. Местные земли примут всё с огромным удовольствием.

Здесь надо остановиться подробнее. Эти тонкости не нужны вообще-то, но не могу от них отказаться в силу некоей всё-таки присущей моей натуре пакостливости.

— Вполне возможно смоделировать природные процессы, взять их, так сказать, под контроль. Чтобы диктовать природе свою железную волю. В сгущённые канализационные массы, — деликатно не употребляю слово «каловые», — запускаются мухи. Предварительно подкормленные и в фертильном плодотворном возрасте. Они немедленно откладывают яйца в своё мухонавозное эльдорадо.

Парни переглядываются и пересмеиваются. Девчонки пока недоумевают. В этом момент выкладываю на доску живую картинку копошащихся мушиных личинок. В каких-то отвратительно выглядящих кучах. У девочек слегка вытягиваются лица. У всех кроме Тани.

— Эти ужасно мерзкие опарыши совершают страшно полезную работу, — в этот момент лекторский тон меняю на интонации Николая Дроздова. — Они обеспечивают совершенно замечательной процесс трансформации противной субстанции в ценнейший гумус.

Личинки окукливаются, затем из них с бодрым жужжанием выбираются молодые задорные мухи. Позеленевшая лицом Люда — она оказалась самой уязвимой к таким картинкам — закрывает лицо руками. Таня хихикает.

— Кстати, урожай мух позже можно использовать для эффективного откорма домашней птицы.

Невозмутимо наблюдаю, как Люда, зажав руками рот, опрометью выскакивает из аудитории. Чуть погодя за ней уходит Вера, не бегом, но поспешно. Таня хихикает. Парни ржут.

Отослав за девочками Таню, снабдив её уверениями, что самое страшное кончилось, продолжаю:

— Проследим далее путь воды, выпаренной из стоков. Кстати, воздух закачивается сухой и горячий, а откуда он берётся — выяснится позже. Процесс циклический, откуда ни начни, вернёмся туда же.

Пока убираю омерзительные картинки и загружаю технологические, девчонки возвращаются.