Я вспоминаю, как на перроне Шрам отодвигал подростков ближе к центру вокзала, как он предупреждал нас не терять голову во время испытания. Но это кажется такой мелочью по сравнению с тем, когда я просила его помочь освободить Карину из куба, а он стоял и бездействовал. Спорные чувства, и я не могу понять, в состоянии ли я доверить свою жизнь этому человеку так же уверенно, как Максим. Наверное, пока нет.

– Почему ты стояла на рельсах так долго? – неожиданно спрашивает парень, и я растерянно пожимаю плечами. В его глазах отражаются грусть и какая-то безнадега. Мне не понять этого взгляда. Только не сейчас. Может, чуть позже, но не сегодня.

Я не ожидала такого вопроса и поэтому долго думаю, прежде чем ответить.

– Возможно, – колеблюсь, прикусив нижнюю губу, – возможно, мне понравилось ощущать себя свободной.

– Но ты могла погибнуть.

– Я бы успела отпрыгнуть в сторону.

– Вряд ли. – Макс с горечью улыбается. – Ты должна чувствовать разницу между храбростью и безумством, Чужачка. Глупость не поощряется. Большинство страдают только потому, что переоценивают себя.

– И это мне говорит человек, который прыгает с тридцатиметровой высоты в пропасть, вооружившись лишь толстым канатом.

– Я серьезно.

– Я тоже! – с вызовом восклицаю я. – Откуда берется твоя уверенность в себе? Если тебя прозвали Бесстрашным, значит, ты совершил огромное количество безумных поступков, не колеблясь и не дрожа. Чем я хуже?

– Ты ничего обо мне не знаешь. Нельзя перестать бояться. Каждый раз я понимаю, что могу не вернуться домой, что сильно рискую, но на то у меня есть свои причины. Моя уверенность граничит с безысходностью и апатией. Я потерял вкус к жизни и теперь пытаюсь восстановить его, прыгая с обрыва, кидаясь под поезд и разгоняясь до двухсот километров в час. Адреналин спасает меня от живой смерти. Но зачем это тебе? Зачем ты подвергаешь себя такой опасности? – Он недоуменно качает головой. – Кричишь на свою сестру, но делаешь то же самое.

– Тебе не понять.

– Это ты не понимаешь, Лия. – Я поднимаю взгляд на парня и чувствую, как от него исходит волнение. – Не знаю, чего ты хочешь добиться, но это явно не стоит твоей жизни.

– Следующий вопрос, – раздраженно отрезаю я. – Итак…

– Мы еще не закончили.

– Закончили. Я и так сказала тебе слишком много, так что теперь твоя очередь. – Парень громко выдыхает, а я задаю главный вопрос, который волнует меня больше всего вышесказанного. – Разумней было бы спросить: страдаешь ли ты раздвоением личности? Но я не стану оскорблять тебя и поставлю вопрос по-другому: зачем сначала избивать меня, а потом спасать жизнь? Причем неоднократно.

– Чужачка, – протягивает Максим. – Это глупо!

– Ответь.

– Сама подумай.

– Макс, ты нарушаешь правила. Я задала вопрос – отвечай на него.

– Неужели это не очевидно? – Я качаю головой, и парень громко выдыхает. – Я помогаю тебе, потому что нахожусь в нужное время в нужном месте.

– Что за чушь? – возмущаюсь я. – Хочешь сказать, ты побил меня, потому что находился в нужное время в нужном месте? Тогда это как минимум странно.

– Правила стаи просты – чужаков мы не терпим. Ты – чужая. У тебя не было вариантов: в любом случае ты бы пострадала. Вот только есть одно «но». Пострадать от гематомы на плече или от сломанных ребер? – Глаза Максима становятся яркими, и я невольно засматриваюсь в них, осознавая, что даже в этом отвратительном поступке просвечивается нотка героизма. – Поединок с Костей в лучшем случае закончился бы переломом. Я сделал так, что ты смогла ходить на следующий день. Чувствуешь разницу?

– Но зачем ты помогаешь мне?

– Это уже следующий вопрос.

– Нет. Ты не сказал главного. Почему ты спасаешь меня? Какая тут для тебя выгода?

– Лия, – Макс пожимает плечами, – я не могу по-другому.

– Но почему?!

– Потому что не могу!