Клэр бегло просмотрела описание физического состояния пациентки, перевернула страницу и прочитала назначенное лечение.

После этого тут же схватила трубку телефона, чтобы передать сообщение на пейджер Адама Делрея.

Уже через мгновение он вошел в рентген-кабинет, как всегда, в своем белом длинном халате, отутюженном и накрахмаленном. Несмотря на неизменную приветливость Делрея, искренней теплоты в их отношениях не было, и Клэр подозревала, что за внешней сдержанностью северянина скрывается типично мужской дух соперничества, возможно, даже чувство обиды за то, что она увела у него двух пациентов.

И вот теперь, когда он отобрал ее пациентку, Клэр пришлось подавить в себе соревновательный дух. Сейчас ее единственной заботой было благополучие Кейти Юманс.

– Я наблюдала Кейти амбулаторно, – пояснила она. – Я достаточно хорошо знаю ее, и…

– Клэр, это обычная история. – Адам положил ей руку на плечо, словно утешая. – Надеюсь, вы не принимаете это близко к сердцу.

– Я не по этому поводу звонила вам на пейджер.

– Просто мне было проще принять ее. Я дежурил в службе экстренной помощи, когда ее привезли. А ее опекунша сказала, что Кейти нужен терапевт.

– Я вполне способна вылечить панникулит, Адам.

– А что, если это перерастет в остеомиелит? Это гораздо сложнее.

– Вы хотите сказать, что семейный доктор недостаточно квалифицирован, чтобы помочь своему пациенту?

– Решение принимала опекунша девушки. Так получилось, что я оказался дежурным врачом.

Клэр уже настолько обозлилась, что предпочла не отвечать. Отвернувшись от доктора Делрея, она посмотрела в окно на свою пациентку. Бывшую пациентку. Ее внимание вдруг привлекла капельница, к которой была подключена девушка, и написанная от руки табличка, прикрепленная к мешочку с декстрозой и водой.

– Ей что, уже вводят антибиотики?

– Только что подвесили, – ответила технолог-рентгенолог.

– Но у нее аллергия на пенициллин! Поэтому я и позвонила вам на пейджер, Адам!

– Девушка ничего не сказала про аллергию.

Клэр бросилась в соседнюю комнату, отсоединила капельницу и перекрыла подачу раствора. Взглянув на Кейти, она с тревогой заметила, что лицо девушки пылает.

– Эпинефрин, срочно! – крикнула Клэр технологу-рентгенологу. – И бенадрил внутривенно!

Кейти беспокойно ерзала на столе.

– Я как-то странно себя чувствую, доктор Эллиот, – пробормотала она. – Мне так жарко. – На ее шее, покрытой ярко-красными пятнами, вздулись волдыри.

Рентгенолог взглянула на девушку, пробормотала: «О черт!» – и бросилась к шкафчику за набором от анафилактического шока.

– Она мне не сказала, что у нее аллергия, – начал оправдываться доктор Делрей.

– Вот эпинефрин, – сообщила рентгенолог, передавая Клэр шприц.

– Я не могу дышать!

– Все хорошо, Кейти, – успокаивала ее Клэр, вскрывая иголку. – Сейчас тебе станет лучше… – Она проколола кожу девушки и ввела ей дозу эпинефрина.

– Я… не могу… дышать!

– Бенадрил, двадцать пять миллиграммов внутривенно! – крикнула Клэр. – Адам, вколите ей бенадрил!

Делрей недоуменно уставился на шприц, который рентгенолог только что сунула ему в руку. Он в изумлении ввел лекарство в капельницу.

Клэр вооружилась стетоскопом. Прослушивая легкие девушки, она уловила сильные хрипы с обеих сторон.

– Что с давлением? – спросила она рентгенолога.

– Восемьдесят на пятьдесят. Пульс сто сорок.

– Давайте-ка ее в реанимацию.

Три пары рук подхватили девушку и переложили ее на каталку.

– Не могу дышать… не могу дышать…

– Господи, да она и вправду опухает!

– Не останавливаемся! – скомандовала Клэр.

Втроем они выкатили пациентку из рентген-кабинета и помчались по коридору. Свернув за угол, они вкатили ее в распашные двери реанимации. Доктор Макнелли и две медсестры удивленно подняли головы, когда Клэр объявила:

– У нее наступает анафилактический шок!